Я — чучело

Время от времени в газетах и журналах появляются статьи об исключительно жестоких выходках отдельных подростков или молодежных компаний. Нападения на беззащитных прохожих или на сверстников, часто одноклассников, избиения вплоть до тяжелых телесных повреждений, изощренные издевательства и унижения, преследование насмешками и оскорблениями — вот далеко не полный список поступков, которые нередко ставят в тупик педагогов и родителей, психологов и врачей. Традиционные для взрослых мотивы преступлений при этом нередко отсутствуют. Нападения нередко не сопровождаются ограблением. Они совершаются также не обязательно из мести —очень часто нападающие впервые видят свою жертву, она избирается случайно. Объектом преследования может стать робкий и беззащитный подросток, не способный ничем задеть своих более агрессивных сверстников.

Нападение совершается часто просто на представителя другой компании за то, что он «чужой», на болельщика футбольной команды, соперничающей со «своей». Социальное положение нападающих тоже не может ничего объяснить, ибо в группу обидчиков с равной легкостью попадают и дети из обеспеченных, по всем формальным категориям благополучных семей, и дети из неполных или конфликтных семей с многочисленными этическими и материальными проблемами. Не имеет значения и образовательный ценз родителей — сыновья и дочери научных работников оказываются в центре таких компаний не реже, чем дети разнорабочих. Особое удивление и даже страх вызывает у взрослых обычно то, что до совершения преступления его инициаторы, как правило, либо ничем не выделяются из школьного коллектива, либо даже находятся на хорошем счету — они неплохо успевают по всем предметам, добросовестно, хотя и без энтузиазма, выполняют разнообразные поручения учителей, родителей и комсомольских руководителей.

Дома их часто тоже не считают трудными, и их воспитание обычно не воспринимается родителями как сложная задача, а совершается как бы само собой. Правда, при внимательном анализе, как правило, обнаруживается, что ребята эти не имеют никаких серьезных увлечений, требующих затраты сил и времени. Да, они могут более или менее успевать по всем предметам, но не потому, что они одинаково ими интересуются, а как раз наоборот — потому, что они одинаково к ним равнодушны. Их послушание в школе и дома диктуется не чувством долга и даже не простым желанием доставить удовольствие близким и выглядеть хорошими — только стремлением, чтобы их оставили в покое. За видимым отсутствием проблем скрывается серьезнейшая проблема — не происходит становления личности.

Этой огромной нравственной проблеме посвящен правдивый и горький фильм «Чучело», снятый Роланом Быковым. Героиня этого фильма — бесстрашная и любящая девочка — принимает на себя вину мальчика, которого любит, чтобы избавить его от мести одноклассников. Их мщение обрушивается на нее: ее преследуют с изощренной, все возрастающей жестокостью. А мальчик, ради которого она на это решилась, не только не пытается открыть истину и встать на защиту девочки, но и принимает участие в ее травле.

Часто ли такое случается? Постановщик фильма Ролан Быков получил около тысячи писем, и пятая часть из них содержала горькое признание: «Я — Чучело» или «Это было со мной». И сам Быков в детстве немало страдал от своих ровесников.

Сами участники жестоких и преступных поступков почти никогда не могут объяснить мотивов своего поведения. Это очень важно — они их не пытаются скрыть, а действительно не понимают. В ответ на прямые вопросы следуют жалкие рассуждения, что «они поступали как все», что объект нападения «раздражал их чем-то» и т. п. Такое отсутствие мотивировок привело многих психологов к представлению о «естественности» юношеской жестокости, о том, что она всегда была и будет свойственна определенному возрастному периоду. При принятии такой концепции агрессивность выглядит как неизбежная, биологически обусловленная спутница юности, а не отклонение от нормы.

Однако согласиться с такой постановкой вопроса трудно не только потому, что она обезоруживает родителей и педагогов, как бы требуя от них только мер пресечения и обрекая на пассивное ожидание окончания переходного возраста. Эта концепция неприемлема прежде всего потому, что находится в противоречии со многими фактами. С одной стороны, признание биологической природы юношеской агрессивности предполагает, что она должна быть свойственна преимущественно мальчикам. Между тем не так уж мало случаев, когда девушки-подростки проявляют не менее изощренную жестокость, чем юноши. С другой стороны, жестокость в этом возрасте — явление отнюдь не обязательное для всех. Ребята с выраженными интересами и увлечениями, и особенно ориентированные на творческие достижения (все виды литературного и художественного творчества, конструирование, глубокий интерес к точным наукам), как правило, не бывают вовлечены в компании, совершающие жестокие поступки.

Заметим при этом, что с точки зрения многих формально мыслящих педагогов эти увлеченные чем-то ребята часто не являются вполне благополучными: они бывают строптивы, упорно и открыто отстаивают свою точку зрения, не склонны к безоговорочному подчинению, иногда в критических ситуациях могут противопоставить себя коллективу. Учатся они неровно: большие успехи по одним предметам сочетаются с отставанием по другим. Но если в ситуации коллективного преследования и избиения кто-то способен возвысить свой голос против всеобщего бездумия и заразительной ненависти, то, как правило, именно эти не вполне благополучные ребята.

Поиск на выворот

Такие наблюдения заставляют думать о социальных, а не биологических основах подростковой и юношеской жестокости. Не претендуя на решение всех аспектов этой проблемы, мы хотим заострить внимание на вопросе, который ранее практически не обсуждался. Нам представляется, что отклоняющееся от нормы (девиантное) поведение подростков, включая немотивированные приступы жестокости, в ряде случаев может быть «диким» проявлением неправильно ориентированной поисковой активности. Вспомним, что поиск направлен на любое изменение ситуации, а его непременным условием является неопределенный прогноз результатов поведения.

Поисковая активность высока не только у творческих личностей, но и у лиц, склонных к авантюрам и приключениям. Конфликт всегда содержит в себе элемент неопределенности (неизвестно, что произойдет в каждый следующий момент) и создает то эмоциональное напряжение, которое делает его эрзацем подлинного приключения. Потребность в поиске в ходе психического, физического и полового созревания особенно остра, и в немалой степени именно она является стимулом к развитию личности, поиску своего «Я» и своего места в жизни. Разумеется, при анализе природы таких конфликтов нельзя сбрасывать со счетов и юношеское стремление к самоутверждению.

Но ведь за стремлением к самоутверждению также стоит поиск самого себя, часто неосознанный (есть большая разница между «Я — сильный, властный, решительный, пренебрегающий сантиментами, мужественно-жестокий» и «Я — смелый, справедливый, защищающий тех, кто слабее»). Соответственно, самоутверждаться можно не только в агрессивном поведении, но и в противостоянии агрессии, и это последнее —свидетельство более высокого уровня развития личности. Вспомним, как Тимуру и его друзьям удается увлечь хулигана Квакина общественно полезной игрой. В этой игре очень силен элемент поиска, отсутствие регламентации и заданности результатов, и оказывается, что у Квакина нет никаких непреодолимых разрушительных тенденций и его агрессивное поведение — это тоже разновидность игры, оно вполне может смениться на прямо противоположное.

Вспомним также известное стихотворение о девочке, которая бесстрашно и доверчиво обратилась за помощью к мальчишке— грозе всех окрестных дворов и попросила его защитить ее от хулиганов. Поэтому ссылками только на потребность в самоутверждении жестокость и агрессивность объяснить невозможно. Неправильно ориентированная поисковая активность — вот что часто лежит в основе таких форм поведения. Ведь для реализации поиска безразлично, с кем ты —с казаками или с разбойниками, и только этическое чувство помогает определить позицию.

Конструктивная агрессивность

Видный немецкий психотерапевт Г. Аммон утверждает, что человек рождается с потенциалом так называемой конструктивной агрессивности. Г. Аммон понимает под этим термином стремление к освоению и изменению мира, к творческой самореализации. Конструктивная агрессивность, в его понимании, может рассматриваться как частный случай поискового поведения. При правильном воспитании конструктивная агрессивность развивается и усиливается, стимулируя личность к творчеству и гармоническому совершенствованию. При ошибках воспитания, когда инициатива ребенка прямо или косвенно подавляется, когда конструктивная агрессивность (т. е. творчески ориентированный поиск) не находит реализации в играх, в общении со взрослыми и сверстниками, когда ребенок сталкивается с травмирующими его семейными конфликтами или проявлением двойной морали — одна для демонстрации вовне, другая для внутреннего употребления, — тогда появляется агрессивность деструктивная, так как потребность в поиске должна каким-то образом найти выход для сохранения физического здоровья.

Специальные исследования, проведенные Г. Аммоном и его учениками, показали, что и конструктивная, и деструктивная агрессивность предохраняет субъекта от психосоматических заболеваний, но, разумеется, социальные последствия двух этих форм поискового поведения совершенно различны.

Вот почему для тех ребят, у которых есть увлечения, требующие поискового поведения, не характерно участие в хулиганских акциях. Неправильно ориентированная потребность в поиске может проявиться не только в немотивированной агрессивности и неожиданных антисоциальных поступках. Мы полагаем, что некоторые периодически возникающие массовые молодежные движения типа хиппи или панков имеют в своей основе неудовлетворенную потребность в поиске. Жизнь без строгой регламентации, когда каждый час сулит якобы нечто новое и неожиданное, может показаться привлекательной и обеспечивающей условия для самореализации. Но это ошибка. Все, что происходит с участниками таких движений, является результатом случайного стечения обстоятельств, а не собственной целенаправленной активности. Такая «страдательная» позиция мало способствует подлинной самореализации и не дает достаточной возможности для удовлетворения потребности в поиске. Только ориентация на творчество может быть здесь адекватной.

К истокам агрессивности

Таким образом, мы приходим к выводу, что в основе отклоняющегося поведения подростков лежат дефекты воспитания, как раннего, так и школьного. Неумение увлечь интересным делом, раскрыть способности и потенциальные возможности, дать адекватное направление поисковой активности в конечном итоге приводит к тому, что поведение подростка начинает управляться случайными обстоятельствами и стихийными всплесками энергии. Ориентация на безоговорочное выполнение некоторых минимальных требований к успеваемости и дисциплине потенциально взрывоопасна, ибо послушное следование этим правилам не может насытить конкретной деятельностью всю энергию и поисковую активность учащихся. Формальные общественные мероприятия также не могут этому способствовать. Более того, их строгая регламентация, заданность как формы, так и конечных результатов не только не способствуют реализации потребности в поиске, но, напротив, подавляют и извращают эту потребность.

Чтобы этого не происходило, мероприятия должны носить совершенно иной характер, чтобы каждый их участник мог ощущать себя потенциально на них влияющим, чтобы от его инициативы и одаренности могло зависеть все направление коллективных усилий, при условии, что ему удается убедить других в выигрышности такого направления. Педагоги и воспитатели не должны бояться, что потеряют контроль над ситуацией.

Во-первых, при слишком навязчивом и мелочном контроле они все равно его по существу утрачивают, ибо подлинная активность школьников разворачивается вне школы и общественных организаций и принимает формы уродливые и опасные. Во-вторых, если деятельность коллектива направляется интересной целью, продуктивной идеей, то сами эти цели и идеи приобретают организующую функцию. Опыт самоуправления в колониях Макаренко и в некоторых школах и летних лагерях свидетельствует об этом. Даже если будут совершены отдельные ошибки и просчеты, выигрыши от их открытого ненавязчивого обсуждения гораздо значительнее, чем от дистиллированных в своей абстрактной правильности мероприятий, совершенно не затрагивающих детей. В процессе становления личности ошибки неизбежны, и стремление избежать их любой ценой не только не приводит к цели, но и может увести от нее.

Еще одно обстоятельство необходимо учитывать. Каждая, даже наиболее интересная и удачная форма саморазвития детского коллектива может существовать лишь определенное время, поддерживаясь перспективной и достаточно привлекательной целью. Чем больше возможностей для инициативы каждого участника предоставляет такая организация, тем дольше она сохраняется, но в конечном итоге центробежные тенденции все равно берут верх и коллектив начинает распадаться. Это значит, что он уже не удовлетворяет потребностям многих его членов и, следовательно, изжил себя. Не следует пытаться сохранить его искусственно. Более того, распад той или иной формы самоорганизации, если он естествен, есть свидетельство выполнения ею своей основной функции — развития личности участников до такого уровня, что эта форма коллектива уже не может их удовлетворить и необходимо искать следующую